Жанна Глозман (Россия): «Одно из актуальных направлений в нейропсихологии сегодня, на мой взгляд, это детская нейропсихология, ибо рост отклонений в развитии детей и трудностей обучения тревожит психологов во всем мире, и именно психологи (в первую очередь, нейропсихологи) могут эффективно помочь этим детям. На трех секциях конгресса и нескольких мастер-классах выдающиеся мировые ученые делились современными разработками в этой области, носящими, в первую очередь, прикладной характер: профилактика и коррекция аномального развития познавательных функций и личности ребенка и трудностей его адаптации».
Алфредо Ардила (Бразилия): «Самыми перспективными трендами в развитии психологии для меня являются нейропсихология, а также общая когнитивная неврология».
Людмила Люцко (Беларусь): «Поскольку в последние годы в психологии и нейропсихологии было достаточное разветвление по многим направлениям, то одна из основных задач сейчас, мне кажется, — найти общую теорию, к которой будут подходить и вкладываться все системы, которые существуют».
Белла Котик-Фригудт (Израиль): «Я считаю, что сегодня нужно больше понимания, потому что многим кажется, что если ты увидел картинку, то все понял, но что на этой картинке на самом деле — неясно. Поэтому нейропсихологический анализ не отменяется, несмотря на все современные технологию. По-моему, то, что должно быть, — это сочетание новых технологий и нормального человеческого мышления».
Филипп Тома (Франция): «Я специализируюсь на психологии пожилых людей и надеюсь, что психология станет способом измерения уровня недееспособности. Очень важно помогать людям бороться с их проблемами и когнитивными болезнями».
Александр Асмолов (Россия): «Детская клиническая нейропсихология стремительно развивается последние двадцать лет, а детская нейропсихология — вообще одна из стратегических линий диагностики в системе школьной службы практической психологии. В связи с этим, я думаю, что у нейропсихологических методов диагностики огромное будущее. Но вопрос в другом — мы, конечно, имеем экспресс-диагностику, но у нас очень мало квалифицированных кадров, которые имеют серьезное нейропсихологическое образование. Поэтому нейрологическая диагностика необходима. Она используется в службах школьной психологии в разных стран мира, но чтобы она вошла в жизнь в России, необходимо дальнейшее развитие, подготовка нейропсихологов, у которых была бы база, связанная с пониманием особенностей развития психологии детства»
Ольга Клочкова (Россия): «Считаю, тренды будущего в нейропсихологии — те, что используют объективные измерения: томографии, вызванные потенциалы и другие вещи, связанные с тестированием»
Татьяна Тихомирова (Россия): «Очень перспективными, я считаю, являются междисциплинарные исследования, которые включают использование методов различных наук: нейронаук, когнитивной психологии, кросскультурной психологии и молекулярно-генетического анализа».
Сергей Малых (Россия): «В последние годы в психологии и не только психологии для решения актуальных проблем используются методы других наук. Это позволяет расширить количество индикаторов, которые позволяют оценивать те латентные процессы, которые невозможно регистрировать только психологическими методами. Соответственно, сейчас наиболее перспективны междисциплинарные исследования, которые позволяют получать большое количество дополнительной информации для понимания различных психологических конструктов. В нейропсихологии это тоже важно, поскольку методы, например, нейронаук и молекулярной генетики, дают ключ к пониманию природы и механизмов различных нарушений»
Татьяна Ахутина (Россия): «Российская психология, в первую очередь, культурно-историческая психология и российская нейропсихология (школа Выгодского-Лурии) известна во всем мире. Их влияние особенно сильно в странах Латинской Америки. Научное мировое сообщество и, как показывает наш конгресс, ученые и практики, развивающие идеи российских психологов, есть в большинстве стран мира».
Жорди Пенья-Казанова (Испания): «Все, что сделал Лурия, нужно не повторять, а продолжать. Многие повторяют, но Лурия не повторял — он изменял, он сделал перестройку, и я хочу продолжать его дело. На что сегодня повлияет нейропсихология? Я читаю, это зависит от того, где вы работает. Я — врач, работаю в нейрохирургии, работаю с эпилепсией, поэтому нейропсихология здесь занимает центральное положение».
Теофилиус Лазарус (ЮАР): «Я считаю, что российская психология находятся на передовых линиях в формировании будущего мира в понимании человеческого поведения и мозга. Это очень ценно, и я думаю, скоро в сотрудничестве разных стран придет понимание того, как люди могут жить вместе комфортнее».
Моника Россели (США): «В русской нейропсихологии тенденции устанавливал именно Лурия — он делал упор на клиническую оценку и разрабатывал программы реабилитации, этим сегодня пользуются во всем мире».
Марк Лейкин (Израиль): «Российские психологи в мире известны: очень популярны, особенно в области педагогики, Выгодский, Леонтьев и Давыдов — это три имени, которые знают даже люди, которые не говорят и не читают по-русски. Выпускается много литературы их авторства, которые читают и цитируют. Давыдов очень популярен в Америке и у нас в Израилье, а Лурия известен всем нейропсихологам — например, в Израиле уже есть целое поколение, которое выходит или уже вышли на пенсию, и многие учились и писали диссертацию у Александра Романовича в Москве».
Юлия Соловьева (Мексика): «Сегодня нужна ранняя диагностика трудностей у детей, чтобы можно было эффективно внедрить методы коррекции. Но в моем понимании, методы коррекции — это организация деятельности ребенка, именно стимуляция каких-то процессов и функций с помощью новейших технологий. А это организация введения ребенка в ведущую деятельность раннего возраста — это общение со взрослым. В этом плане нужно изучать темы по комплексу оживления, которые можно четко выделять в возрасте от 2 до 3 месяцев — если его нет в этом возрасте, то мы не можем сказать четко, есть или нет у ребенка аутизм, например. Это сказать невозможно, но можно сказать, что если мы не будем ничего делать, то вполне вероятно, все это возьмет верх. Поэтому в нашем понимании лучший возраст для начала коррекции — это 2 месяца жизни ребенка, но это не стимуляция ни в коем случае».
Беатриз Борки (Бразилия): «Если говорить о психологии в нашей стране, я думаю, что у нас много проблем с образованием, в особенности с общественным, государственным образованием, поэтому всё, что мы изучаем о развитии детей, очень важно использовать в наших школах с самого начала обучения. Раз мы можем использовать идеи развития способностей и вовлекать детей, то мы можем проводить и профилактику».
Жорес Кинтино-Айрес (Бразилия): «Психологическое развитие человека не обязательно биологически ориентированно. Оно зависит от объективной деятельности и взаимодействия с обществом. В этом смысле взрослые играют важную роль в развитии детской и взрослой психологии, изучая вопрос психологии гражданства и работая над этим процессом. В будущем преступности будет больше, и социальная поддержка будет зависеть от социальных последствий, зависимых от вовлеченности в психологию гражданства. Важно работать с этой сферой»
Карла Анауте (Бразилия): «Я думаю, ориентируясь на население, мы сможем решить проблему детского развития. Такая нацеленность должна носить массовый характер в сфере образования и здоровья. Поддержка и образование помогут детям и будущему мира».
Создано / Изменено: 24 октября 2017 / 24 октября 2017
© ФГАОУ ВО «УрФУ имени первого Президента России Б.Н. Ельцина»
Увидели ошибку?
выделите фрагмент и нажмите:
Ctrl + Enter
Дизайн портала: Artsofte